Что происходит в подвале типичного многоэтажного дома? Не торопитесь с ответом. То, что жизнь там есть – в этом мы не сомневаемся. Чем старше дом и недобросовестней ваша УК, тем жизнь там многообразней. В подвалах ну просто рай для насекомых и грызунов, диковинной флоры и фауны. Там трубы и влажно. Там темно. Там опасно. Не потому ли ответственные представители наших УК не торопятся с визитом в наши подвалы. А если Ваш «дом на реке» (как Труда, 53?), то Вам остается ждать только журналистов. А потом трубить о помощи губернатора.

Итак, подвал – место «темное», в буквальном и переносном смысле. Там нет света буквально, да и просветить нас не жаждут наши УК в каком он состоянии. Правда, до поры… Пока время просветления не наступило, и жители дома не всполошились, в подвалах жизнь бьёт ключом: и тараканы, и комары, и влага, и человекоподобные индивидуумы против нашего с вами желания и воображения становятся нашими соседями. Некоторые на время, некоторые на долго…

Итак, как попасть в подвал? И для чего? А главное, если Вас там заперли на неделю, как оттуда выбраться? Вот Вам история. Правдоподобна она или нет, решать Вам. Но мне её поведал один приятель.

Жуткие существа

Я раньше, очень давно, любил выпивать, просто от нечего делать. Мог выпивать много, неделю, две, долго в семье не появлялся, все по друзьям-приятелям-приятельницам, потом уставал, надоедало, и домой на отдых, отдохнул, книжку какую-нибудь прочитал, кино какое-нибудь посмотрел, обсудить с кем-нибудь охота, и опять по друзьям-приятелям-приятельницам. Здорово жил, недолго так было, но здорово.

Вот значит, дело было так. Я, значит, гуляю, бухаю, книжки, значит, и фильмы обсуждаю с кем ни попадя, неделю уже обсуждаю, не высыпаюсь хронически и значит уже начинаю подумывать об отдыхе, то есть надо еще немного поднапиться, догулять денек-другой, и домой, за новыми темами для обсуждения, за чем-нибудь новеньким. А то уже, чувствую, надоедать всем начал, да и устал.

С такими вот мыслями я, в общем, и не рассчитал свои возможности, перебрал жутко, и заснул я в одной недорогой и очень гостеприимной кофейне, заснул прямо на пороге, то есть сел на пороге, и заснул. Сижу, сплю, преграждаю вход-выход, посетителей отпугиваю. Был я, понятно, не один, и меня пытались разбудить, но я устал очень. Не просыпался ни в какую. Вот тут то и начинается одна из самых незабываемых недель в моей жизни. Вспоминать немного стыдно, но весело невероятно.

Обслуживающий персонал сей кофейни, я их кстати понимаю, поняв, что бороться со мной невозможно, вызывает милицию. Бравые защитники правопорядка приезжают, я просыпаюсь, встаю сам, (это мне потом уже рассказывали, обслуживающий персонал кофейни в том числе) и сажусь к ним в машину, в козелок то есть ментовский. Дальше я ничего не помню до того момента, как меня будят в медвытрезвителе. Я лежу в трусах на очень жесткой кровати под шерстяным одеялом без пододеяльника, на желтой подушке без наволочки. Вокруг меня еще кровати, штук еще семь, на них жуткие существа, большинство спит, пахнет плохо, и мне тоже очень плохо и холодно, как в холодильнике. А еще я немытый, небритый, во рту помойка. Это для полноты ощущений, то есть, чтобы лучше была понятна ситуация. Мент в дверях говорит типа, вставай, сутки уже спишь, сколько можно, место только занимаешь, вытрезвился уже. Я кое как проснулся до конца, но в голове несвязуха. Менты отдают мне одежду и говорят, типа, иди.

Со мной одновременно выпускают мужика, простого мужика, видимо завсегдатая оттого святого заведения, и если ты думаешь, что все, что я написал выше, прикольно, то ты ошибаешься, это только начало, когда узнаешь, что было потом, просто закачаешься, так что держись, дружище, я предупредил.

Дело в велосипеде!

Значит, этот мужик, я не помню, как его зовут, поэтому буду звать его «Завсегдатай», говорит, типа, ну ты и спать, братишка, плохо тебе, говорит, наверное, и выпить хочешь, говорит, наверное. А я ему, дурак, (с этого момента я буду называть себя «Дурак») говорю, что типа да, выпить не помешало бы немного, а потом можно идти домой, отдыхать.

Завсегдатай: «Надо пойти ко мне домой, там у меня есть велосипед ненужный, мы его продадим и выпьем, пойдем?»
Дурак: «Пойдем».

Идем к нему домой, а это на ул. <вырезано цензурой>, он поднимается домой и возвращается с велосипедом ненужным, стареньким «Аистом». Становиться совсем плохо. Я думаю, блин, так плохо, если сейчас придется шастать за Завсегдатаем и помогать ему продавать «Аиста», то я быстренько сливаюсь и через час уже дома. Но не тут то было, прямо напротив его дома, в десяти метрах, вижу надпись, «Скупка старых велосипедов»! Дом откладывается, но тогда я еще не знал, на сколько.

Продажа велосипеда заняла не больше пятнадцати минут, и мы, заимев заветные что-то около ста двадцати рублей, с уже улучшающимся настроением идем в гастроном. Дальше, в пакете водка, хлеб и вроде еще шпроты, две задумчивые небритые рожи думают, где бы поудобнее устроиться, чтобы и тепло и не мешал бы никто.

Завсегдатай: «Можно было бы пойти ко мне, но там жена дома. У меня в соседнем доме подвальчик есть свой, может там посидим, попиздим, выпьем?»
Дурак: «Пойдем».

В кресле от запорожца

Приходим в подвальчик, обычный подвал старого дома, напоминает лабиринт, много-много маленьких комнат, сыро, трубы, обмотанные какой-то ватой, ходить возможно только согнувшись вдвое, и то головой бьешься. Завсегдатай уверенно ведет меня по лабиринту (Минотавр хренов) в свой подвальчик. Ну вот мы и пришли, говорит, включает свет, и моему взору предстает комнатка полтора на полтора, в высоту тоже полтора, на полу лежит какая-то <м>уйня, на которую типа можно сесть. Садись, говорит Завсегдатай, это кресло от моего Запорожца. Сажусь и в теплой (в лабиринте было тепло) и уютной (крыша над головой и кресло от Запорожца, что еще надо) обстановке, за приятной беседой (я не помню, о чем мы говорили) мы напиваемся, то есть я напиваюсь и обрубаюсь.

Просыпаюсь. Что за на фиг!? Где я? Маленькая комната с низким потолком и ярким светом. Ничего не помню, но понимаю, что в вытрезвителе было лучше. Вот это да. Все, что я описал выше, и еще с похмелья и ничего не помня, это шок, поверь мне. Пытаюсь разобрать, что это за <м>уйня, на которой лежу, и начинаю припоминать некоторые моменты. Свет режет глаза и жутко плохо. На полу возле кресла «Прима», закуриваю и принимаю решение срочно уходить и ухожу в темноту. Ходил я значит по лабиринту час, не меньше, несколько раз возвращался покурить, и опять уходил в темноту. Но выхода нигде не было. На ощупь все в темноте было сырым и однообразно бетонным. Ох…еть, что же это получается, как-то же ведь я сюда попал, но как? Мозг начинал болеть и безвыходность становилась все безвыходней. Я вернулся на кресло, (туда вернуться было почему-то всегда запросто, может потому что там горел свет, не знаю) и лег, потому что устал ходить в согнутом состоянии по темному лабиринту. И тут появляется Завсегдатай, с водкой и с термосом, чистенький такой, побритый, пахнущий одеколоном из серии «Тройной» и говорит, типа, на, поешь, проголодался наверное, да и похмелись заодно. Сказано, сделано, но, говорю уже я, ты меня потом выпусти отсюда, а то мне самому никак, да и домой хочется. В чем вопрос?! А вопрос заключался в том, что поев и похмелившись двумя бутылками водки на двоих, (он у жены денег выпросил) я обрубился.

Просыпаюсь. Что за на фиг!? Где я? Вот это ох…еть. Но вспомнилось все уже легче, и то ладно. Опять голова, опять «Прима», опять кресло от Запорожца, надо уходить, опять никак, заколдованный лабиринт, или моя распухшая голова заколдована, опять приходит Завсегдатай с тем же набором, только в термосе вместо вчерашнего супа теперь картошка. Я ему говорю, что это уже никуда не годится, выпусти меня, пока я спокойно прошу. А он говорит, ты же сам вчера заснул, а я, говорит, тебя будить не стал, пьяный, говорит, ты вчера был, так что похмелись, поешь и пойдешь домой.

Просыпаюсь. Уже без лишнего удивления обнаруживаю себя все на том же кресле от Запорожца. Ничего не меняется. Голова, «Прима», уходить, лабиринт, Минотавр, Завсегдатай, «Тройной», термос, водка, выпусти, поешь. Домашнее животное завел себе что ли, сука? Просыпаюсь… поешь. Сука.

Черти!

Просыпаюсь. Злой, пиз… ец, сегодня пить нельзя, ухожу стопудово. «Прима» и в темноту, брожу по темноте и вдруг вижу свет, иду на него и выхожу точно в такую же комнатку, как у меня, только без кресла от Запорожца, на табуретках сидят два обросших черта, в засаленных фуфайках, в кирзовых сапогах, грязные, вонючие, еще на одной табуретке самогон, хлеб, и аккумулятор от сотового телефона. Привет, говорю, черти, а вы тут откуда, я тут неделю живу, а вас не видел. Они говорят, мы тут типа давно уже живем, а о твоем существовании догадывались, ты, говорят, регулярно бродишь тут мимо нас и материшься, выпей с нами немного. Выпил, но на этот раз, правда немного. Черти, говорю, как отсюда на свет божий выйти. Они говорят, сейчас никак, закрыто, надо дождаться, пока кто-нибудь снаружи дверь откроет, и тихо надо, а то нас отсюда выгонят, а на улице осень, зима скоро, нам на улицу нельзя. А где выход то, спрашиваю, а то никак мне его не найти, покажите мне его.

День вроде бы пятый, стою согнувшись около закрытой снаружи двери, за дверью свет и мне надо туда. А вдруг никто сегодня не откроет, а уходить надо, пока не пришел Завсегдатай! Начинаю тихонько стучаться. Черти начинают шикать на меня своими кашляющими ртами, тише, типа, а мне по…уй, я начинаю долбать эту чертову дверь со всей своей похмельной силы и орать: «Выпустите меня отсюда, б…ядь, а то я щас высажу эту дверь на х…й, я могу, я сильный и мне надо домой, я не могу больше спать на кресле от Запорожца и скоро придет Завсегдатай, и тогда я останусь здесь до завтра, и мне опять будет не найти дверь, которую я щас сломаю на х…й».

На улице начали собираться люди и удивляться, кто это там кричит так истошно и грозится сломать дверь, а где мы будем хранить картошку, сходите кто-нибудь за ключами. Сломаю, кричу, а черти в панике, ну и хрен с ними, уходить надо. Звон ключей, скрип петель, я на улице и быстро ухожу сквозь толпу возмущающихся жителей, по дороге забегаю в кофейню, и вечером я дома. После этого я бросил пить и не пью уже давно и не собираюсь в скором будущем. Вот так.

Ваш Энди Кауфман

Привет «Дураку»!